- Александр, где-то прочитала, что 9 мая для вас – святой день. Война не обошла стороной и вашу семью?

- Для меня каждый день святой (смеется). Потому что еще один день отдышал – уже хорошо. А 9 мая - это день, достойный уважения. Хорошо, что его начали отмечать, потому что до какого-то определенного года День Победы не праздновали. Моя бабушка в войну потеряла родителей, попала в детский дом. Она через это прошла.

- Вы, конечно же, расспрашивали ее о войне?

- Бабушка покинула нас в 2007 году. К сожалению, в то время я был не настолько взрослым, чтобы спрашивать о войне, о чем сейчас очень жалею. Интерес к войне, к тому, что в те годы происходило, появился только после переезда из Мурманска в Петербург. Именно тогда я стал много читать, а вот в школе был твердым двоечником, познавал жизнь (смеется).

- Но по музыке наверняка было пять?

- Да. Просто я на этом не заострял внимание. Ну, ставят мне пятерки, и ладно. За год до выпускного я наконец-то осознал, что впереди – 11-й класс, а дальше – дыра неизвестности. Вот тогда и стал думать, чем бы заняться в этой жизни. Кажется, собирался учиться на повара. Но знакомый гитарист позвал в Педагогический университет. Я загорелся, выучил ноты, какие-то произведения. Спел им «Разбежавшись, прыгну со скалы» «Короля и Шута», сыграл «Маленький детектив» Виктора Козлова – очень интересное для гитары произведение.

- Вы поступили, но не доучились. Почему?

- До третьего курса у меня был человек на 5-м курсе, я ему подражал, хотел ему соответствовать. Потому что он был крутой гитарист. Я вообще хотел стать гитаристом по жизни, великим таким, супер-пупер, играть испанскую классику. Повезло, что появился педагог хороший. Но почему-то на моем пути происходит много каких-то сокращений, увольнений, кризисов. Моего наставника сократили, а на его место поставили человека, тяготевшего к бардовской песне. На первом же занятии он меня спросил, что такое «фонарь» в нотах, больше я к нему не приходил. Оставшиеся 2,5 года все изучал самостоятельно. Собственно, тогда и пришла идея заняться вокалом.

- Помните свой первый урок в качестве преподавателя музыки? Наверное, когда вошли в класс, где сидят 30 сорванцов, в коленках дрожь появилась?

- А я преподавал не в школе, а в Доме детского творчества имени Торцева. Должность – педагог дополнительного образования, что полностью развязывало руки в плане того, что преподавать – гитару, вокал, и репертуара. Дети ко мне приходили по одному-два человека. К тому же я подготовился к занятию. Да, волнение было, но когда знаешь предмет, не так страшно. А вот если бы, как вы говорите, пришлось остаться один на один с целым классом, наверное, струхнул бы (смеется). С другой стороны, такие ситуации закаляют. У меня были такие уроки, когда я пел в метро. Только вместо детей – взрослые (смеется).

- А что почувствовали, когда первый раз спустились в подземку, чтобы выступить?

- Это был дикий страх. Правда. Хотя в первый раз я пошел с ребятами, которые раньше уже выступали в метро. Самый страшный момент, когда ты заходишь в вагон, и двери закрываются. Все – бежать некуда. И люди поначалу смотрели, мол, ну вот, начинается… На самом деле, это снимает очень много комплексов. Хорошая школа.

- Но и способ заработка?

- Не только. Это реально было прикольно. Мы заходили в вагон, ставили чехол из-под баяна и пять остановок делали мини-концерт. Начинали с «Шербургских зонтиков» или «Амели», исполняли что-нибудь из Леди Гага. Люди постепенно снимали свои маски и становились сами собой.

- То есть, вы не стыдитесь этого факта своей биографии? Известный фигурист Евгений Плющенко, например, о том, что собирал бутылки, смог рассказать, уже будучи состоявшимся спортсменом.

- Ну, бутылки в те годы многие собирали. В этом нет ничего такого. А выступления в метро, мне кажется, это гораздо круче, чем просто в каком-нибудь кафе спеть. Я бы и сейчас спустился в подземку – было бы с кем выступить. Для меня это самое классное. Столько человеческих психотипов мимо тебя проходит. Люди едут с работы, такие уставшие, грустные. А нам удается им поднять настроение. Наверное, буду помнить до конца своей жизни, как один дедушка на станции «Технологический институт» подошел и сказал: ребята, если бы вас не было, вас надо было бы придумать. Это высшая похвала.

- На «Голос» вы попали благодаря настойчивости Анастасии, вашей девушки. Но заявку подавали на второй сезон, а в итоге попали на третий. Судьба?

- Я реально рад тому, что пришлось ждать год. Тогда я не был готов к проекту. А так было время разложить все по полочкам. Ожидание – это тоже этап подготовки. И получилось по максимуму: везде побывал, во всех ситуациях, репетировал больше всех. Возможно, когда-нибудь напишу об этом в своих мемуарах (смеется).

- Вы ведь изначально думали, что пойдете к Пелагее, потом решили пойти к тому, кто первым повернется. Не было разочарования, что повернулся Билан?

- Я порадовался тому, что вообще кто-то повернулся. Ставка была на последнюю ноту. Думал, на нее обязательно кто-то должен повернуться. И почему-то казалось, что на это среагирует именно Пелагея и кто-нибудь еще. Но оказалось, что ни Градский, ни Агутин не среагировали. А Билан повернулся буквально на первых строчках, где я еще ничего показал и вообще как-то неуверенно начал. У нас ведь нет такого звука, какой слышат телезрители, когда кто-то из наставников поворачивается: бдынц! Просто разворачивается кресло, и у дорожки меняется цвет. А я - в песне, эмоций нет. Только потом осознаешь, что произошло.

- Многие восприняли, как несправедливость, ваше третье место. А вы досадовали, что не удалось победить?

- Нет. Я и так много получил. Мне было достаточно выступить на слепых прослушиваниях – хотел эту видяшку снять (улыбается). А потом, когда вошел во вкус и поддержка зрителя пошла, реальная поддержка – ни у кого такой не было, мне захотелось, чтобы Дима победил. Но все на тройках было завязано: третий «Голос», третье место… А «Голос» продолжается, только теперь он называется «Жизнь».

- Вы как-то объяснили, что постоянно что-то снимаете на видео, чтобы было, что в старости посмотреть. Для вас идеальная старость – это?..

- Я постоянно ищу себе на будущее занятие к старости. Чтобы было интересно и творчески. Книжки писать – не прикольно. Надо делать какую-нибудь физическую работу (Александр делает движение, имитирующее работу рубанком). Потому что если мозг будет работать, тогда и жить будешь с удовольствием, даже если у тебя больная печень.

- Переезд в Питер в кризисный год, это была ваша авантюра или взвешенное решение?

- Я не пытался сам уехать, меня заставили. Но я не сопротивлялся. Как-то в Мурманске ко мне подошел знакомый, предложил снять фильм. Нашел, к кому обратиться (смеется). Мол, будем снимать о том, как идем на конкурс видео-работ. Я взял обычную камеру, стал снимать на пленку все происходящее. Посидел несколько дней в стандартной программе, что-то смонтировал, что-то свел и отдал. А в итоге занял какое-то почетное место, кажется, за новаторство. К чему я об этом? Если поступает какое-то предложение, не надо думать, сможешь ты сделать это или нет. Ты попробуй! Сделай первый шаг. В любом случае, что посеешь, то и пожнешь.

- О Петербурге говорят: город ломает приезжих. Как было в вашем случае?

- Сейчас я приезжаю весь расслабленный. На фоне Москвы пока здесь теплее, уютнее и красивее. А вот когда приехал в 2009-м… Меня знакомый позвал в караоке-клуб, обещал чуть ли не золотые горы. Я среагировал быстро, но пока ехал, человека уволили. Обратно возвращаться не хотел – все мосты сжег. Тот год был самым ужасным. Я ехал, думая, что все будет хорошо, а жизнь опустила меня на самое дно, в самую бедноту. Я тогда много читал, много работ поменял не по теме - call-центры, магазины спортивной одежды. Это был самый мрачный год, но и самый развивающий.

- Говорят, что вы были неуверенным человеком с заниженной самооценкой. Удалось ее поднять после всего этого?

- Я пытаюсь не поднимать ее. Опускать тоже не хочу. Поднимать не хочу, потому что ты расслабишься и станешь хамлом. А я этого ужасно боюсь, поскольку прошел через это. Были моменты, когда все налаживалось в жизни. И когда ты себя закидывал чуть выше, творчество уходило, взгляд на мир менялся, тебе ничего не было нужно: «Я – крутой, щас как выйду, как спою…». Хорошо, это продолжалось недолго и произошло именно для того, чтобы я все понял.

Ирина Васильева