«Женщина родила человека, и мы, женщины, должны показать, как надо спасти родившуюся уже свободу», - с такими словами в мае 1917 года Мария Бочкарева обратилась к председателю Государственной думы Михаилу Родзянко, агитируя за создание женских добровольческих соединений и отправку их на фронт. Позже она так объяснила свое желание неким французским офицерам: «Я знаю, что женщина как воин ничего ценного не может дать Родине. Мы — женщины только должны показать пример солдатам-дезертирам, как нужно спасать Россию. Пусть мы все погибнем — лишь бы они поняли свой долг перед Родиной! Дайте нам больше триумфа, проводите нас с музыкой. Вот все, что нам нужно — привлечь внимание!».

Солдаты между тем воевать не хотели, а дисциплина в армии с появлением солдатских комитетов и советов стремительно падала.

С расстояния в 98 лет да еще с учетом сильной аберрации, очень тяжело полноценно оценить масштаб перемен, обусловленных Февральской революцией, но совершенно очевидно, что изменением политических институтов и отменой цензуры они отнюдь не ограничивались. Подъем женского движения – лишь одно из многих явлений, вышедших на поверхность под напором неожиданно проснувшегося вулкана свободы, и многие плоды той эмансипации сейчас кажутся чем-то совершенно обыденным. Женщины стремились играть в общественной жизни все большую роль и общались с английскими суфражистками. Организационный комитет женского военного союза и Всероссийский женский союз помощи Родине «Женщины за Отечество» помогали формировать женские военные отряды в Петрограде, Москве, Киеве, Минске, Харькове, Симбирске и Вятке. В сущности, это была не менее революционная затея, чем отмена телесных наказаний и смертной казни в армии. Да и биография самой Марии Бочкаревой, сбежавшей от двух мужей подряд и пошедшей делить казармы с солдатами, мягко говоря, далека от вкусов даже 19-го века.

Неслучайно позже в Харбине в своих воспоминаниях супруге колчаковского генерала М.А. Рычковой, руководившей союзом «Женщины за Отечество», на фоне произошедшей в русской эмиграции консервативной переоценки ценностей пришлось оправдываться: «Многие находили и находят смешным и уродливым движение женщин 17-го года и смотрят на него как на никому не нужную жертву. Можно ли было в то время считать уродливым и неестественным какое-либо движение, когда вся жизнь у нас на Родине приняла такие уродливые формы? Разве оставлено было женщине то, что считалось ее уделом: семья, дом, Родина? Все было поругано и отнято почти с первых дней свободы. А сколько женщин загублено, опозорено за эти годы! Разве мало их погибло не на фронте, а на своей родной земле?»

Первые потери женщины понесли отнюдь не на фронте в битве с «коварными» немцами. «Одна из доброволиц женского батальона была сброшена неизвестным негодяем с площадки трамвая под колеса, и ей отрезало обе ноги. После операции она прожила только одну ночь», - вспоминает та же Рычкова. Таким же способом, по ее словами, были убиты еще две «доброволицы». А в воспоминаниях самой Марии Бочкаревой, записанных и изданных американским журналистом, сообщается о летнем столкновении с большевиками на Марсовом поле, закончившемся перестрелкой и гибелью нескольких прикрывавших «добролиц» офицеров. Сами женщины тоже потеряли несколько человек ранеными.

Дисциплина стремительно падала и в Петроградском батальоне Бочкаревой. На фронт с ней захотели пойти только 300 женщин из 1,5 тыс., им не нужно было спасать своего командира из-под ареста, стоя под дождем, и не было после этого никакого смотра с обещанием расформировать отряд, разумеется, и бывший муж не избивал Бочкареву при солдатах, зато тема с «приставаниями» фронтовиков к «доброволицам» заметно смягчена, так как иначе фильм пришлось бы выпускать с маркировкой 18+. Описывать все принципиальные искажения как в целом российской истории, так и истории женских батальонов смерти в фильме Дмитрия Месхиева можно часами. Впрочем, это в конце концов не научная диссертация, а художественное произведение. Так сказать, по мотивам. Но есть вещи, которые и в художественном произведении, рассчитанном на массовую публику, выглядят весьма нелепо. Дмитрий Месхиев очевидно пытался провести востребованную ныне охранительно-консервативную тенденцию. Герои постоянно ругают революцию и вспоминают, как хорошо было раньше. Но именно главная тема фильма, женское движение и женские батальоны смерти – это вещи, которых в том «раньше» просто не могло быть. К слову, впоследствии даже в довольно либеральных белых армиях предложение Бочкаревой создавать женские отряды старым офицерством было решительно отвергнуто. В Архангельске ей даже запретили носить офицерскую форму, а Колчак согласился только на формирование отряда санитарок.

Серьезно смещены акценты и в истории с «боевым крещением» батальона Бочкаревой. В фильме женщинам удалось воодушевить солдат, которых замучила-таки совесть, и они пошли в контратаку спасать попавших в окружение «доброволиц». В реальности, как ее описывает сама Мария Бочкарева, все было с точностью до наоборот. В атаку на немецкие позиции пошли 300 «доброволиц» и около 100 офицеров. В какой-то момент пристыженные солдаты их корпуса наступавших поддержали, но взяв в плен несколько тысяч немцев и добравшись до второй линии укреплений, нашли там много водки. В ней наступление и захлебнулось. Третью линию траншей опять брали только женщины, офицеры и горстка «самых смелых» солдат. Здесь-то батальон и попал под сильный пулеметный и артиллерийский огонь, потеряв около 100 человек, в том числе около 50 человек убитыми. До утра они удерживали позиции, ожидая обещанного подкрепления, а тем временем солдаты из свежего корпуса митинговали и отказывались идти на подмогу.

«В этих безнадежных обстоятельствах, когда я металась от одной позиции к другой, подставляя себя под пули в надежде, что меня убьют, и не придется видеть крушения своего дела, я натолкнулась на парочку, прятавшуюся за стволом дерева. Это была девчонка из моего батальона и какой-то солдат. Они занимались любовью! Гнусная сцена возмутила меня даже больше, чем неторопливость 9-го корпуса, обрекшего нас на гибель. Этого было достаточно, чтобы сойти с ума. Рассудок отказывался воспринимать такое в тот момент, когда нас, как крыс, загнали в капкан врага. Во мне все бурлило. Вихрем налетела я на эту парочку и проткнула девку штыком. А солдат бросился наутек, прежде чем я сумела его прикончить, и скрылся», - вспоминала Мария Бочкарева. Таким образом, своей задачи, которую придумал вовсе не карикатурно показанный Керенский, женский батальон не выполнил – даже однополчане оказались к его трагической судьбе безучастными, на этом чисто военная история отрядов заканчивается. Судьба же некоторых «доброволиц», оставшихся в Петрограде, оказалась еще печальней.

В сущности, эта грустная история вряд ли годится для героической саги, но веселых историй то смутное время нам не оставило.

Олег Саломатин